![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
systemityВо многих сферах приложения мыслительных процессов к оптимизации жизнедеятельности человек применяет рациональный отбор гипотез, которые способны объяснить те или иные наблюдаемые факты. В одних случаях для адекватного объяснения достаточно сделать выбор между двумя-тремя вариантами объяснения, но в большом числе жизненных ситуаций приходится делать выбор между десятками, а порой и сотнями вариантов объяснений причин происхождения тех или иных явлений. Например, известно около 300 гипотез, объясняющих причины старения человека, хотя реальной вполне может быть одна-единственная причина, а все остальные могут оказаться всего лишь следствиями этой наиболее вероятной причины, на первый взгляд кажущимися самостоятельными независимыми первопричинами.
Поиск рациональных гипотез, объясняющих известные факты, является профессиональной потребностью научных работников и не только. В медицинской диагностике, в следственной и судебной практиках, в военном деле, в экономике, политике, социологии и т.п. постоянно возникает потребность выбрать единственное правильное объяснение из многих возможных вариантов. Ниже я постараюсь объяснить, что подобные проблемы возникают в уме практически любого человека вне зависимости от области его профессиональной деятельности.
135 лет тому назад Ч. Пирс высказал идею о том, что ни индукция (ассоциативное мышление), ни дедукция (логическое мышление) к такого рода умозаключениям непригодны, и предположил, что в поиске нового знания превалирующую роль играет третья категория процессов познания - абдукция. Ч. Пирс предположил, что мышление человека в подобных случаях использует абдукцию, с помощью которой возникают все идеи науки ( Peirce Ch. S. Philosophical Writings of Peirce (1955) // Collected Papers. Charles Hartshorne and Paul Weiss (eds.), New York: Dover: Harvard University Press, 1960–1966. V. 8.). Абдукция по мысли Ч. Пирса состоит в исследовании фактов, построении теорий и в конечном итоге - в отборе той из них, которая удовлетворительно объясняет регулярные связи между явлениями и отношениями внутри системы наблюдаемых взаимосвязанных фактов. В последнее десятилетие абдукция стала активно исследоваться по линии применения адекватных ей механизмов в компьтерной науке и технике, в создании т.н. "искусственного интеллекта".
Абдукция обращается к исходным фактам при наличии потребности объяснить причину их происхождения в условиях отсутствия конкретного знания непосредственно касающегося этих фактов. В отличие от индукции, с помощью которой сравнение и обобщение исходных фактов в лучшем случае ведёт к созданию некоторого в той или иной степени достоверного правила систематизации, абдукция направлена на подбор и формулирование гипотезы, с некоторой вероятностью объясняющей природу этих фактов. Не больше индукции может в данном случае реализовать и дедукция, поскольку дедуктивный метод начинается с заранее заданной гипотезы, а уже затем из неё выводится следствия, которые подтверждают или опровергают истинность фактов. Но в подавляющем числе чисто житейских и профессиональных потребностей такие "правильные" теории, с помощью которых оперирует дедукция, отсутствуют, их необходимо генерировать.
Примеров, когда умозаключения по типу абдукции представляют собой настоятельную необходимость, великое множество. Так, например, неоспоримым фактом является наличие по пяти пальцев на каждой руке и ноге человека. Полидактилия - наследственное отклонение от нормы встречается чрезвычайно редко. Но неизвестно, почему у абсолютного большинства людей пять пальцев, а не три или семь. Известно явление брахифалангии (укорочение пальцев) в качестве свидетельства наличия синдрома Рубинштейна-Тейби, проявляющегося в отставании психофизического развития. Но неизвестно, каким именно образом укорочение пальцев связано с умственной отсталостью. Теории, которым можно было бы доверять на этот счёт, неизвестны. В лучшем случае можно экспериментальным путём установить, что то или иное отклонение связано с той или иной хромосомой. Но это является лишь дополнительным фактом, а вовсе не объяснением причины, как, к сожалению, принято думать в современной науке, построенной на методологии редукционазма.
Может показаться, что абдукция относится к разряду узко научных методологий, нацеленных на решение чисто специфических задач. На самом же деле человек постоянно использует абдукцию, разгадывая загадки, которые ему в большом ассортименте предъявляет жизнь. В качестве примера можно привести адвоката, который, ориентируясь на большой разнородный фактический материал, собранный следователем и изобличающий подсудимого, занимается поиском именно такой гипотезы, объясняющей или якобы объясняющей происшедшие события, гипотезы, которая позволит адвокату лишить прокурора преимуществ в виде найденной путём всё той же абдукции гипотезы, обосновывающей выдвинутые им обвинения, и, тем самым, даст его подзащитному возможность избежать наказания. По существу суд является соревнованием адвоката и прокурора в способности их и их помощников оперировать абдукционным мышлением. Судья же является лишь арбитром в этом соревновании.
В работе адвоката и прокурора ассоциации используются, но они сами по себе неспособны продуцировать нужные юристам версии. Нечего тут говорить о дедукции, поскольку целью интеллектуальных профессиональных усилий адвоката и прокурора как раз и являются поиск таких гипотез, которые логически слаженно и удовлетворительно объясняет все детали происшедшего в пользу или против обвиняемого. Адвокат перебирает всевозможные гипотезы, сопоставляет их с известными фактами, объединяет гипотезы или же дробит некоторые из них и детально развивает отдельные стороны этих гипотез... Вся эта деятельность адвоката как раз и строится на эксплуатации познавательной процедуры, названной Ч. Пирсом абдукцией.
Абдукция может использоваться как на сознательном, так и на бессознательном уровнях. Например, абдукцией на сознательном уровне может пользоваться человек, уличённый в неблаговидном поступке и желающий выйти сухим из воды. Абдукция ему необходима для того, чтобы его объяснительная ложь выглядела правдоподобной. Для этого ему необходимо мгновенно придумывать и перебирать множество версий. Он может не иметь ни малейшего понятия о том, как принято называть метод, которым он интуитивно пользуется, но он понимает, что использует свой ум для генерирования лжи, кажущейся наиболее правдоподобной. Многие люди, не отягощённые выдающимся интеллектом, тем не менее отличаются виртуозным использованием этого вида умозаключения. Часто поражает скорость, с которой люди приходят к абдуктивному результату на чисто спонтанной, бессознательной основе. Та последовательность операций, которой они манипулируют мгновенно, даже при простом перечислении составляющих её стадий потребует в десятки раз большего времени.
Применение абдукции на уровне бессознательном встречается ещё чаще. В психоанализе хорошо известна т.н. "маниакальная защита", представляющая собой используемый на бессознательном уровне способ самозащиты от чувства тревоги, от ощущения причастности к неблаговидному поступку, от депрессии. "Маниакальная защита" построена на интуитивном использовании абдукции и представляет собой аварийный вариант самозащиты Эго от депрессивного состояния. В ассортимент приёмов "маниакальной защиты" входит, например, подсознательный подбор ситуативных связок, позволящих отрицать собственную вину, обоснование того, что собственные "непрезентабельные качества" являются широко распространёнными и у других людей, самоидентификация с объектами, у которых можно заимствовать ощущение силы, подавив чувство тревоги, виртуозный перебор событий и субъектов, которым можно с некоторой степенью правдоподобия приписать вину за неприятности, "добытые" собственной психической неполноценностью, глупостью или безделием, и т.п.
В подобных случаях абдукция используется механически, человек не отдаёт себе отчёта в том, что всё это представляет собой искусственно создаваемое противодействие психическим состояниям, с которыми он не может справиться сам. Нет никаких сомнений в том, что абдукция генетически встроена в процесс мыслительной деятельности, а каким образом человек обретает и развивает эту способность, в настоящее время совершенно неясно, несмотря на то, что в последние годы проявляется повышенный интересс к исследованию феномена абдукции, проводятся международные конференции по этой проблеме, выпускаются научные исследования.
Абдукция операционально непроста, она имеет многофазный характер. Она стартует с перебора всевозможных гипотез, создание которых требует не только знаний, но и воображения, чем абдукция принципиально отличается от дедукции. Происходит отбор наиболее вероятной из них, хотя и потенциально оспоримой объясняющей гипотезы. Последняя проверяется по степени применимости её в отношении известных исходных фактов, хранящихся в памяти. При благоприятном результате такого применения потенциально пригодная гипотеза проходит опробирование и на фактах, бликородственных изначальным фактам с точки зрения индукционных умозаключений. Если эти близкородственные факты противоречат отобранной гипотезе, то процесс начинается сначала. Если же отобранная гипотеза находится в полном согласии с первоначальными и им близкородственным фактами, то она превращается в теорию, которая в дальнейшем будет использоваться в процессе умозаключения по дедукционному типу, когда все факты, логически вытекающие из этой теории, будут считаться правдоподобными.
Абдукция представляет собой способ логического вывода, противоположный как индукции, так и дедукции. Но это - тот как раз случай, когда борьба противоположностей не отвергает их единства. Несложно понять, что это единство выражается в том, что абдукционный метод кроме воображения и творческой фантазии, зависящей от психических особенностей личности, кроме накопленной в её памяти информации использует и те положения, в которых человек приобрёл непоколебимую уверенность, т.е. инструменты дедукции. Процесс сопоставления объяснительной гипотезы с исходными данными и проверка этих данных на непротиворечивость осуществляются с использованием индукционных методов умозаключения. При анализа особенностей абдукционного метода суждений невозможно абстрагироваться от постоянного обращения абдукции к индукции и дедукции.
Дедукция как способность к абстрактно-логическим умозаключениям в полной мере начинает проявляться в пубертатном периоде. Ограничением здесь является отсутствие достаточного жизненного опыта и знаний. Ведь дедуктивное умозаключение строится на операциях с некими известными доступными гипотезами, а не на их генерации. О том, как с возрастом происходит возникновение способности рассуждать абдукционно, практически ничего не известно. Вот где-то вычитанный мною пример детской логики. Маленькому ребёнку задают вопрос о том, каких редких животных он знает. Он отвечает, что такими животными являются ёжики. На вопрос, почему именно ёжиков он считает редким животным, ребёнок отвечает, что потому, что он их редко видит. По мере взросления, расширения знаний ребёнок будет прибавлять к категории редких всё большее число животных, которых он редко видит или никогда не видел, постепенно абстрагируя понятие "редкие животные" и приближая его к тому смыслу, который ему придают взрослые.
Дедуктивный метод, которым пользуется ребёнок (редкие животные - это те, которых он редко видит), основан на гипотезе, несомненно выработанной им путём абдукции, но в отсутствии необходимых знаний ребёнок ограничивается анализом ограниченного круга знаний и незрелостью когнетивной семантики. Для детей характерна убежденность в том, что звуковая близость является следствием близости семантической. Этот простой пример показывает, что характер абдукционного рассуждения представляет собой отражение личностной специфики, зависит от "картины мира", существующей в сознании личности, от её мироощущения и мировосприятия. Это говорит в пользу того, что, хотя при абдукции, людьми руководят некоторые обобщённые принципы, результат абдукционного рассуждения обладает выраженной личностной спецификой.
Чрезвычайно интересен вопрос об анатомической локализации абдуктивных умозаключений в мозге человека или же доказательства отсутствия такой локализации. Известно, что в 20-е годы Карл Лешли вырабатывал у крыс условный рефлекс, после чего удалял им различные участки мозга. Но он так и не смог найти участок, удаление которого разрушало бы выработанный навык. Может быть и абдукция не локализована где-то конкретно, а способна функционировать на всём операциональном пространстве мозга? В таком случае возникает резонный вопрос о том, как именно абдукция функционально взаимодействует с индукцией и дедукцией.
Выше я высказал гипотезу о том, каким образом в онтогенезе формируется межполушарное "разделение" труда. Недавно были опубликованы данные о том, что гиппокамп, формирующий межполушарную дифференциацию, является единственным участком мозга, в котором происходит постоянное обновление нейронов (до 1400 новых нейронов в сутки). Это объясняется тем, что через гиппокамп проходит вся сенсорная информация и, по-видимому, это - самое динамичное место в мозге. Хорошо известно, что лишение человека гиппокампа приводит к тому, что новая информация не закрепляется в памяти, в то время как долговременная память, сформированная до удаления гиппокампа, прекрасно функционирует. Зная о межполушарной асимметрии мыслительных процессов, несложно, по моему мнению, представить себе анатомическую локализацию мыслительных процессов, в основе которых лежит абдукция. Выше я говорил о том, что индукция и дедукция "функционально разомкнуты". Это выражение означает, что высшие формы проявления этих двух видов познавательных процессов операционально не смыкаются, между ними остаётся незаполненным довольно большое по масштабам функциональное пространство мыслительных процессов. С другой стороны, несложно понять, что этот функциональный разрыв полностью покрывается абдукцией.
(Окончание следует)
Поиск рациональных гипотез, объясняющих известные факты, является профессиональной потребностью научных работников и не только. В медицинской диагностике, в следственной и судебной практиках, в военном деле, в экономике, политике, социологии и т.п. постоянно возникает потребность выбрать единственное правильное объяснение из многих возможных вариантов. Ниже я постараюсь объяснить, что подобные проблемы возникают в уме практически любого человека вне зависимости от области его профессиональной деятельности.
135 лет тому назад Ч. Пирс высказал идею о том, что ни индукция (ассоциативное мышление), ни дедукция (логическое мышление) к такого рода умозаключениям непригодны, и предположил, что в поиске нового знания превалирующую роль играет третья категория процессов познания - абдукция. Ч. Пирс предположил, что мышление человека в подобных случаях использует абдукцию, с помощью которой возникают все идеи науки ( Peirce Ch. S. Philosophical Writings of Peirce (1955) // Collected Papers. Charles Hartshorne and Paul Weiss (eds.), New York: Dover: Harvard University Press, 1960–1966. V. 8.). Абдукция по мысли Ч. Пирса состоит в исследовании фактов, построении теорий и в конечном итоге - в отборе той из них, которая удовлетворительно объясняет регулярные связи между явлениями и отношениями внутри системы наблюдаемых взаимосвязанных фактов. В последнее десятилетие абдукция стала активно исследоваться по линии применения адекватных ей механизмов в компьтерной науке и технике, в создании т.н. "искусственного интеллекта".
Абдукция обращается к исходным фактам при наличии потребности объяснить причину их происхождения в условиях отсутствия конкретного знания непосредственно касающегося этих фактов. В отличие от индукции, с помощью которой сравнение и обобщение исходных фактов в лучшем случае ведёт к созданию некоторого в той или иной степени достоверного правила систематизации, абдукция направлена на подбор и формулирование гипотезы, с некоторой вероятностью объясняющей природу этих фактов. Не больше индукции может в данном случае реализовать и дедукция, поскольку дедуктивный метод начинается с заранее заданной гипотезы, а уже затем из неё выводится следствия, которые подтверждают или опровергают истинность фактов. Но в подавляющем числе чисто житейских и профессиональных потребностей такие "правильные" теории, с помощью которых оперирует дедукция, отсутствуют, их необходимо генерировать.
Примеров, когда умозаключения по типу абдукции представляют собой настоятельную необходимость, великое множество. Так, например, неоспоримым фактом является наличие по пяти пальцев на каждой руке и ноге человека. Полидактилия - наследственное отклонение от нормы встречается чрезвычайно редко. Но неизвестно, почему у абсолютного большинства людей пять пальцев, а не три или семь. Известно явление брахифалангии (укорочение пальцев) в качестве свидетельства наличия синдрома Рубинштейна-Тейби, проявляющегося в отставании психофизического развития. Но неизвестно, каким именно образом укорочение пальцев связано с умственной отсталостью. Теории, которым можно было бы доверять на этот счёт, неизвестны. В лучшем случае можно экспериментальным путём установить, что то или иное отклонение связано с той или иной хромосомой. Но это является лишь дополнительным фактом, а вовсе не объяснением причины, как, к сожалению, принято думать в современной науке, построенной на методологии редукционазма.
Может показаться, что абдукция относится к разряду узко научных методологий, нацеленных на решение чисто специфических задач. На самом же деле человек постоянно использует абдукцию, разгадывая загадки, которые ему в большом ассортименте предъявляет жизнь. В качестве примера можно привести адвоката, который, ориентируясь на большой разнородный фактический материал, собранный следователем и изобличающий подсудимого, занимается поиском именно такой гипотезы, объясняющей или якобы объясняющей происшедшие события, гипотезы, которая позволит адвокату лишить прокурора преимуществ в виде найденной путём всё той же абдукции гипотезы, обосновывающей выдвинутые им обвинения, и, тем самым, даст его подзащитному возможность избежать наказания. По существу суд является соревнованием адвоката и прокурора в способности их и их помощников оперировать абдукционным мышлением. Судья же является лишь арбитром в этом соревновании.
В работе адвоката и прокурора ассоциации используются, но они сами по себе неспособны продуцировать нужные юристам версии. Нечего тут говорить о дедукции, поскольку целью интеллектуальных профессиональных усилий адвоката и прокурора как раз и являются поиск таких гипотез, которые логически слаженно и удовлетворительно объясняет все детали происшедшего в пользу или против обвиняемого. Адвокат перебирает всевозможные гипотезы, сопоставляет их с известными фактами, объединяет гипотезы или же дробит некоторые из них и детально развивает отдельные стороны этих гипотез... Вся эта деятельность адвоката как раз и строится на эксплуатации познавательной процедуры, названной Ч. Пирсом абдукцией.
Абдукция может использоваться как на сознательном, так и на бессознательном уровнях. Например, абдукцией на сознательном уровне может пользоваться человек, уличённый в неблаговидном поступке и желающий выйти сухим из воды. Абдукция ему необходима для того, чтобы его объяснительная ложь выглядела правдоподобной. Для этого ему необходимо мгновенно придумывать и перебирать множество версий. Он может не иметь ни малейшего понятия о том, как принято называть метод, которым он интуитивно пользуется, но он понимает, что использует свой ум для генерирования лжи, кажущейся наиболее правдоподобной. Многие люди, не отягощённые выдающимся интеллектом, тем не менее отличаются виртуозным использованием этого вида умозаключения. Часто поражает скорость, с которой люди приходят к абдуктивному результату на чисто спонтанной, бессознательной основе. Та последовательность операций, которой они манипулируют мгновенно, даже при простом перечислении составляющих её стадий потребует в десятки раз большего времени.
Применение абдукции на уровне бессознательном встречается ещё чаще. В психоанализе хорошо известна т.н. "маниакальная защита", представляющая собой используемый на бессознательном уровне способ самозащиты от чувства тревоги, от ощущения причастности к неблаговидному поступку, от депрессии. "Маниакальная защита" построена на интуитивном использовании абдукции и представляет собой аварийный вариант самозащиты Эго от депрессивного состояния. В ассортимент приёмов "маниакальной защиты" входит, например, подсознательный подбор ситуативных связок, позволящих отрицать собственную вину, обоснование того, что собственные "непрезентабельные качества" являются широко распространёнными и у других людей, самоидентификация с объектами, у которых можно заимствовать ощущение силы, подавив чувство тревоги, виртуозный перебор событий и субъектов, которым можно с некоторой степенью правдоподобия приписать вину за неприятности, "добытые" собственной психической неполноценностью, глупостью или безделием, и т.п.
В подобных случаях абдукция используется механически, человек не отдаёт себе отчёта в том, что всё это представляет собой искусственно создаваемое противодействие психическим состояниям, с которыми он не может справиться сам. Нет никаких сомнений в том, что абдукция генетически встроена в процесс мыслительной деятельности, а каким образом человек обретает и развивает эту способность, в настоящее время совершенно неясно, несмотря на то, что в последние годы проявляется повышенный интересс к исследованию феномена абдукции, проводятся международные конференции по этой проблеме, выпускаются научные исследования.
Абдукция операционально непроста, она имеет многофазный характер. Она стартует с перебора всевозможных гипотез, создание которых требует не только знаний, но и воображения, чем абдукция принципиально отличается от дедукции. Происходит отбор наиболее вероятной из них, хотя и потенциально оспоримой объясняющей гипотезы. Последняя проверяется по степени применимости её в отношении известных исходных фактов, хранящихся в памяти. При благоприятном результате такого применения потенциально пригодная гипотеза проходит опробирование и на фактах, бликородственных изначальным фактам с точки зрения индукционных умозаключений. Если эти близкородственные факты противоречат отобранной гипотезе, то процесс начинается сначала. Если же отобранная гипотеза находится в полном согласии с первоначальными и им близкородственным фактами, то она превращается в теорию, которая в дальнейшем будет использоваться в процессе умозаключения по дедукционному типу, когда все факты, логически вытекающие из этой теории, будут считаться правдоподобными.
Абдукция представляет собой способ логического вывода, противоположный как индукции, так и дедукции. Но это - тот как раз случай, когда борьба противоположностей не отвергает их единства. Несложно понять, что это единство выражается в том, что абдукционный метод кроме воображения и творческой фантазии, зависящей от психических особенностей личности, кроме накопленной в её памяти информации использует и те положения, в которых человек приобрёл непоколебимую уверенность, т.е. инструменты дедукции. Процесс сопоставления объяснительной гипотезы с исходными данными и проверка этих данных на непротиворечивость осуществляются с использованием индукционных методов умозаключения. При анализа особенностей абдукционного метода суждений невозможно абстрагироваться от постоянного обращения абдукции к индукции и дедукции.
Дедукция как способность к абстрактно-логическим умозаключениям в полной мере начинает проявляться в пубертатном периоде. Ограничением здесь является отсутствие достаточного жизненного опыта и знаний. Ведь дедуктивное умозаключение строится на операциях с некими известными доступными гипотезами, а не на их генерации. О том, как с возрастом происходит возникновение способности рассуждать абдукционно, практически ничего не известно. Вот где-то вычитанный мною пример детской логики. Маленькому ребёнку задают вопрос о том, каких редких животных он знает. Он отвечает, что такими животными являются ёжики. На вопрос, почему именно ёжиков он считает редким животным, ребёнок отвечает, что потому, что он их редко видит. По мере взросления, расширения знаний ребёнок будет прибавлять к категории редких всё большее число животных, которых он редко видит или никогда не видел, постепенно абстрагируя понятие "редкие животные" и приближая его к тому смыслу, который ему придают взрослые.
Дедуктивный метод, которым пользуется ребёнок (редкие животные - это те, которых он редко видит), основан на гипотезе, несомненно выработанной им путём абдукции, но в отсутствии необходимых знаний ребёнок ограничивается анализом ограниченного круга знаний и незрелостью когнетивной семантики. Для детей характерна убежденность в том, что звуковая близость является следствием близости семантической. Этот простой пример показывает, что характер абдукционного рассуждения представляет собой отражение личностной специфики, зависит от "картины мира", существующей в сознании личности, от её мироощущения и мировосприятия. Это говорит в пользу того, что, хотя при абдукции, людьми руководят некоторые обобщённые принципы, результат абдукционного рассуждения обладает выраженной личностной спецификой.
Чрезвычайно интересен вопрос об анатомической локализации абдуктивных умозаключений в мозге человека или же доказательства отсутствия такой локализации. Известно, что в 20-е годы Карл Лешли вырабатывал у крыс условный рефлекс, после чего удалял им различные участки мозга. Но он так и не смог найти участок, удаление которого разрушало бы выработанный навык. Может быть и абдукция не локализована где-то конкретно, а способна функционировать на всём операциональном пространстве мозга? В таком случае возникает резонный вопрос о том, как именно абдукция функционально взаимодействует с индукцией и дедукцией.
Выше я высказал гипотезу о том, каким образом в онтогенезе формируется межполушарное "разделение" труда. Недавно были опубликованы данные о том, что гиппокамп, формирующий межполушарную дифференциацию, является единственным участком мозга, в котором происходит постоянное обновление нейронов (до 1400 новых нейронов в сутки). Это объясняется тем, что через гиппокамп проходит вся сенсорная информация и, по-видимому, это - самое динамичное место в мозге. Хорошо известно, что лишение человека гиппокампа приводит к тому, что новая информация не закрепляется в памяти, в то время как долговременная память, сформированная до удаления гиппокампа, прекрасно функционирует. Зная о межполушарной асимметрии мыслительных процессов, несложно, по моему мнению, представить себе анатомическую локализацию мыслительных процессов, в основе которых лежит абдукция. Выше я говорил о том, что индукция и дедукция "функционально разомкнуты". Это выражение означает, что высшие формы проявления этих двух видов познавательных процессов операционально не смыкаются, между ними остаётся незаполненным довольно большое по масштабам функциональное пространство мыслительных процессов. С другой стороны, несложно понять, что этот функциональный разрыв полностью покрывается абдукцией.
(Окончание следует)
