systemity

Александр Романович Беляев

images

Мне кажется, что нет такого раздела литературы, где талант автора был бы так ощутимо уникален, как в фантастической литературе. При большом числе потенциальных фабул в художественной литературе, при том, что часто художнику нужно лишь философски прочувствовать те или иные события и характеры и точно их отобразить, настоящая художественная фантастика требует и того, и другого, и третьего. Вот это третье - завязка произведения и его план, как правило в жизни подсмотреть нельзя, нереврать, перекопировать чужие находки тоже практически невозможно. Настоящий художник-фантаст - это редкое сочетание таланта литератора с талантом изобретателя.

В наше время развелось множество предсказателей, бомбардирующих мир потоком придумок в надежде, что что-то из сотен их прогнозов сбудется и тогда можно будет замазать остальную пустую болтовню. Эти предсказатели отталкиваются от успехов современной науки и технологии и моделируют пути дальнейшего совершенствования уже достигнутого. Натоящие же фантасты - А.Н. Толстой, Герберт Уэллс, Айзек Азимов и другие гениальные писатели не моделируют, а изобретают. Среди таких фантастов-изобретателей меня всегда поражал Александр Романович Беляев. Его "Голова профессора Доуэля", "Человек-амфибия", "Продавец воздуха", "Остров погибших кораблей", "Последний человек из Атлантиды" и другие были моими любимыми книгами. Сегодня мне удалось прочесть о жизни любимого мною писателя в журнале "Толкователь":

Советский писатель-фантаст Александр Беляев после Гражданской войны всю оставшуюся жизнь вынужден был скрывать своё эсерское прошлое и службу у белых (защитой ему послужил мнимый паралич). Неудивительно, что неизвестен ранний цикл фантастики Беляева. Одна из его первых антиутопий была написана в 1915 году.

Александр Беляев происходило из семьи смоленского священника. Он окончил семинарию, затем – Ярославский юридический лицей. В Революцию 1905 года Беляев – на баррикадах в Москве. Видимо, тогда же он начинает симпатизировать партии эсеров. Впоследствии он неоднократно в качестве адвоката защищал эсеров на судебных процессах.

С началом Первой мировой Беляев из-за открывшегося туберкулёза переезжает на юг – сначала в Ростов, затем в Крым. Там он начинает сотрудничать с рядом местных газет, постепенно пробившись в их «передовики» – так тогда называли журналистов, писавших передовицы на первой полосе. В этих же газетах, в первую очередь в «Приазовском крае», он публикует и свою прозу (в т.ч. и фантастику).

Февральскую революцию Беляев принял с огромным энтузиазмом. Он уже не скрывает своих симпатий к эсерам, в предвыборную кампанию в Учредительное собрание – он доверенное лицо партии эсеров в Ростове.

С началом Гражданской войны Беляев переходит на сторону белых. Он редактирует белые газеты у Деникина и Врангеля. Предчувствуя скорый приход красных в Крым, Беляев «заболевает» параличом (он называет его «туберкулёзом позвоночника»). Эта уловка спасает ему жизнь в период ярой расправы красных в Крыму над белыми и сочувствующим им в конце 1920-го – начале 1921 года.

Впоследствии Беляев всегда рассказывал и указывал в анкетах, что в 1918-1921 годах он провёл в Крыму прикованным к постели («одетый в гипс»). Якобы эти три года он ни с кем, кроме близких и врачей, не общался, к белому движению не примыкал.

Позднее такой же трюк Беляев проделал в середине 1930-х, когда верно спрогнозировал скорое наступление эпохи Большого Террора (после убийства Кирова). Он снова «заболевает параличом» в 1935 году и в таком состоянии находится до середины 1938 года. В результате он оказался редким счастливчиком, кому удалось пережить разгром издательства «Детгиз» (с которым он сотрудничал) в 1937 году, в результате которого были расстреляны или сгинули в ГУЛАГе десятки его сотрудников. На Беляева тогда было написано несколько доносов (с его-то прошлым было понятно, что их не миновать), но даже беспринципные следователи НКВД разводили руками – Беляев ни с кем не контактировал, у него просто не было физической возможности заниматься вредительством и саботажем, встречаться с иностранными шпионами.

Беляев вообще один из самых недооценённых ранних советских писателей. В его произведениях, особенно в вариантах, изданных в 1920-х – начале 1930-х (если быть точным – до 1932 года, когда он вынужден был полгода скрываться в Мурманске, работая обычным юрисконсультом) много потаённых смыслов – отсылок к Библии, космизму Циолковского (с которым он был дружен и который своим заступничеством однажды очень помог Беляеву) и даже тамплиерству и масонству (видимо, он был членом их лож). Но об этом нужен отдельный рассказ.

Беляев умер в декабре 1941 года в оккупированном немцами Пушкине Ленинградской области (видимо, от пневмонии). Его жена, дочь и тёща как фольксдойче переехали в 1942 году жить в Германию. В октябре 1945 года американцы выдали их в СССР, где все трое получили ссылку в Барнаул.

При жизни Беляева его произведения выходили либо мизерным тиражом, либо в периодических изданиях (в «Гудке», «Вокруг света» и т.д.). В конце 1930-х они были дефицитом и, к примеру, за книжку-сборник его произведений при отпускной цене в 2 рубля на чёрном рынке просили 40 рублей.

Служба его родных у немцев снова притормозила выпуск произведений Беляева. Его начали переиздавать только в 1956 году – и сразу огромными тиражами: так совпало, что и Хрущёв открыл для себя фантастику Беляева и зачитывался ей, и наступила эра космической деятельности, которой писатель в своих произведениях уделял много места, и в Оттепель был взят курс на «возвращение к ленинским принципам» – а Александр Романович как нельзя лучше подходил на роль «романтика ленинского призыва».

Тем не менее, ранние произведения Беляева – как царского периода, так и периода его службы у белых – ни в советское, ни даже в нынешнее время никогда не печатались. Более того, значительная часть этого раннего наследия писателя-фантаста и вовсе утеряна или не может быть идентифицирована, так как Беляев часто писал тогда под псевдонимом или вовсе не подписывал рассказы (он также сочинял стихи и романсы).